Шестикратный чемпион России, чемпион мира по пляжному футболу Александр Филимонов поговорил с журналистом LiveSport.Ru Олегом Старухиным о спартаковском стиле и духе, своей академии и пляжном футболе.
«Менеджерам проще уволить одного тренера, чем половину команды»
— Александр, перед интервью вы сказали, что не будете комментировать последние события российского чемпионата, потому что не смотрите футбол. В чём причина этого бойкота?
— Это — не бойкот. Основная причина — очень сильно упал уровень российского футбола. Иногда в компании товарищей по «Спартаку» и сборной смотреть приходится. И каждый раз убеждаюсь, что без таких просмотров абсолютно ничего не теряю. Разве что после матчей ветеранов не участвую в бурных дискуссиях. Только слушаю, что говорят коллеги. Одно расстройство и разочарование от нашего футбола.
— Даже Чемпионаты мира, Европы и Лигу чемпионов не смотрите?
— Нет. Когда в прошлом году проходил учёбу в РФС на лицензию А УЕФА, смотрел европейский футбол, потому что это было необходимо для портфолио. Здесь, правда, другая причина. После того, как российские сборные и клубы лишили участия в международных соревнованиях, посчитал, что и меня лишили любимого дела, которому посвятил всю свою жизнь.
— Но об отставке Станковича наверняка же слышали? Как прокомментируете?
— Отставка Станковича — логичное продолжение процессов, которые начались в «Спартаке» после ухода Романцева. Очередного тренера взяли и через год уволили. Список наставников красно-белых уже такой длинный, что не всех вспомнишь.
— Станкович — двадцатый тренер «Спартака» за 22 года. Вы же 6 лет подряд становились чемпионом только при одном наставнике — Романцеве (за исключением победы 1996 года, когда командой руководил Ярцев). Может, имеет смысл давать тренеру карт-бланш с правом на ошибки и периоды спадов?
— Сегодня роль тренера значительно изменилась по сравнению с 80-ми и 90-ми годами. В то время тренер был в клубе царь и бог. Он определял стиль игры, стратегию развития команды, подбирал игроков… В этой ситуации он сохранял свои полномочия на длительный срок. Примеров — масса: Романцев, Сёмин, Павлов, Газзаев... Из зарубежных — Фергюссон, Венгер, Ги Ру из «Осера»…
Сейчас клубами руководят менеджеры, которым проще уволить одного тренера, нежели половину игроков. Но чаще всего получается, как в сегодняшнем «Спартаке»: тренера увольняют, а результаты лучше не становятся. При этом немало футболистов при всех тренерах играют одинаково посредственно. И я считаю, что руководство «Зенита» проявило мудрость, оставив Семака у руля команды, несмотря на то что в прошлом сезоне клуб не выполнил задачу. То, что сегодня тренер уже с первых дней работы находится под угрозой увольнения, я считаю ненормальным.
И такое отношение к наставникам — далеко не только в «Спартаке». Раньше тренер не только давал упражнения и определял тактику и состав на игру. Для игроков он был педагогом, воспитывал их. Похожая ситуация в современных школах, где учителей зачастую воспринимают как обслуживающий персонал, а не людей, несущих детям доброе и светлое.
«"Спартак" два раза подряд плохо не играет»
— В вашу бытность игроком существовал термин «спартаковский футбол». Расскажите об основных принципах этого стиля.
— В первую очередь это — умный футбол. Спартаковские кружева, стеночки, забегания, скрещивания до автоматизма отрабатывались на тренировках. Они были необходимы для вскрытия плотной обороны соперника нестандартными ходами. Такой стиль был у «Спартака» с 50-60-х годов. Но, когда нас тренировал Олег Иванович Романцев, он требовал от футболистов играть не по шаблону, не по накатанным рельсам, а импровизировать в зависимости от обстановки на поле. Где надо, длинный пас на 40-50 метров отдать, навес сделать, издали ударить. Хотя эти приёмы в каноны спартаковской игры не входят. Главное, чтобы действие привело к взятию ворот. А сегодня российские тренеры играют по лекалам, шаблонам. Причём, шаблоны эти не ими придуманы, а скопированы у зарубежных команд. Но всем известно, что копия всегда будет хуже оригинала.
— В начале 90-х ведущие европейские клубы работали по методикам Лобановского и Бескова.
— Вот именно! Я недавно прочитал книгу знаменитого тренера Бориса Аркадьева, на чьих принципах учились те же Бесков и Лобановский. Он как раз ратовал за то, чтобы тренеры искали новые собственные идеи. Отталкивались не от клише, а от возможностей футболистов своей команды. Аркадьев писал, что даже когда у нас были великие технари Нетто, Сальников, Симонян, Федотов, советские команды уступали иностранным в техническом отношении. Поэтому надо их обыгрывать за счёт игровой дисциплины, работоспособности, функциональной подготовки и других качеств, в которых у наших команд было преимущество. Нужно не копировать схемы ведущих испанских, немецких или голландских клубов и сборных, а адаптировать их к нашим условиям. В России же всё другое — от климата до менталитета и традиций.
— Стеночки и забегания известны любому болельщику. Это то, что на поверхности. А можете поделиться с нашими читателями нюансами этого стиля? Например, с точки зрения вратаря «Спартака». Какие там особенности?
— В первую очередь, повторюсь, это умный футбол. Как вратарь, я обязан был выбрать самый лучший вариант паса. Пример: в 1998 году в матче с болгарским «Литексом», который мы убедительно выиграли 6:2, я отдал пас Диме Парфёнову, он дальше мяч направил, а на четвёртой передаче случился обрез, и нам забили. Представляете, мы вышли в финальный этап Лиги Чемпионов, а Олег Иванович устроил мне разнос за то, что я отдал пас Диме, который находился под прессингом. Такие требования были в «Спартаке». Я должен был не просто направлять мяч в сторону открытого партнёра, но и предвидеть развитие ситуации на несколько ходов вперёд. И такое, как в шахматах, требование было ко всем игрокам.
— Помимо термина «спартаковский футбол», есть устойчивое выражение «спартаковский дух». Расскажите, что это такое?
— В первую очередь это — дух победителей. Нас так воспитывали, что никакой другой результат, кроме победы не признавался. Даже в личном неофициальном общении ничьи мы называли поражениями. Это не навязывалось руководством клуба. Игроки сами, естественным путём к такой психологии приходили. Плюс повышенные требования не к партнёрам, а к самому себе. После каждой игры думали: «А всё ли я сделал сегодня для победы? Правильно ли сыграл в эпизоде, или было более верное решение? Правильно ли готовился к игре и настраивался не неё». Этот дух — важная составляющая многолетнего лидерства и чемпионства «Спартака». Даже поговорка была в те годы: «"Спартак" два раза подряд плохо не играет». Если оступались, то на следующий матч выкладывались вдвойне, чтобы реабилитироваться.
— Сегодня складывается впечатление, что тот дух покинул красно-белых, и «Спартак» превратился в обычный клуб.
— Так оно и есть. И началось это не сегодня, а более 20 лет назад после ухода Романцева. Были отдельные всплески при Черчесове, Карпине, Аленичеве… Но эти мгновения не возродили традиции.
— Самый неожиданный поступок в вашей биографии — переход в стан киевского «Динамо», главного оппонента «Спартака». Чем был вызван этот шаг?
— Нет, самый неожиданный поступок был позже — переход в пляжный футбол. В тот период у меня было желание уехать в Европу, а Киев виделся некой ступенькой на этом пути. Тогда получил травму их основной голкипер Шовковский, и Лобановскому требовался русскоязычный вратарь с опытом игры в Лиге чемпионов. Я — один из немногих, если не единственный, кто этим критериям соответствовал. Сегодня кажется удивительным, что украинскому тренеру требуется игрок, говорящий на русском языке. А ведь сравнительно недавно это было естественно.
— Этот переход был ошибкой?
— Не назвал бы тот шаг ошибкой. Получил новый опыт, играл в Лиге чемпионов. Но хотелось, конечно, большего. Матчей сыграл не так много. Задним умом мы все крепки. И если бы предвидел такую ситуацию, то никуда бы не ушёл. Тем более, что в августе того года получил травму Левицкий, и «Спартак» остался без основного вратаря. Другое дело, что я сам в Киеве не воспользовался ситуацией и не проявил свои лучшие качества. Но в сам момент перехода такое решение выглядело логичным.
— Александр, болельщики и специалисты вас помнят в основном по матчам за «Спартак». Но ведь в вашем послужном списке свыше десятка клубов, включая узбекские и кипрские. Какой из них оставил наиболее колоритные воспоминания?
— Свой восточный колорит был и в Ташкенте, и в Элисте. Но в основном я играл в футбол, а он во всём мире похож. Из околофутбольного запомнился выезд в Ферганскую долину. Из-за трагедии на горном перевале правительство республики запретило поездки на автобусах, и все команды добирались в те края на обычных легковых автомобилях. Кстати, тогда, в 2010 году, самый высокооплачиваемый тренер в мире работал именно в Узбекистане. Это был наставник ташкентского «Бунедкора» Луис Фелипе Сколари. Также в этой команде играл и знаменитый бразилец Ривалдо. Футбольной периферией в то время Ташкент точно не был.
«На поле я жёсткий и агрессивный. В быту — наоборот»
— Когда вы начинали играть в футбол, от вратаря требовалось только ловить мячи. Позже к требованиям добавилось умение играть ногами, а сегодня уже и функции либеро и даже плеймейкера. Каково ваше мнение о расширении функций в вашем амплуа?
— Я такой старый, что играл во времена, когда вратарю можно было брать мяч в руки после паса своего игрока. Такие изменения делаются, чтобы футбол стал динамичнее и зрелищнее. Но я учился на примере стиля игры Дасаева. А спартаковский стиль требовал от голкипера точного и быстрого ввода мяча, подстраховки защитников. Поэтому современные нововведения в игру вратарей для меня революцией не стали. Я так играл и в 90-е. А вот роль вратаря-плеймейкера действительно необычна. Думаю, тренеры идут на такой шаг, когда игроки средней линии находятся под жёстким прессингом и ограничены как в пространстве, так и во времени. В таких ситуациях от полевых игроков требуются новые нестандартные решения.
Приведу пример из спартаковской практики. Когда Егор Титов в 1998 году получил звание лучшего футболиста сезона, внимание со стороны соперников к нему удвоилось. И прессинговали его, и опекали плотнее, и по ногам нещадно лупили… Олег Иванович требовал от Егора быстрее играть, думать, находить нестандартные ходы. Так и вратарь должен искать неординарные решения при активном прессинге соперников. С одной стороны это — неплохо, но с другой, когда вратарь берет на себя функции полевого игрока, пропадают чувство ответственности и чувство опасности, что твои неправильные действия могут привести к голу. Поэтому надо найти баланс, когда вратарю играть плеймейкером, а когда выполнять свои непосредственные обязанности.
— О вратарях говорят, что они особенные люди, нестандартные. В чём отличие психологии голкипера от полевого игрока?
— В первую очередь у вратарей повышенное чувство ответственности. Ты — последний человек, который может предотвратить гол. Если полевые игроки всё время в движении, то у голкипера значительно выше нагрузка психологическая. Плюс, даже в своей команде, на тренировках при отработке ударов ты постоянно противостоишь собственным партнёрам. Один — против всех. И это сказывается на менталитете. Психологическая устойчивость для вратаря не менее важна, чем мастерство.
— Такие особенности вратарского менталитета за пределами футбольного поля дают преимущество или создают проблемы?
— На поле я жёсткий и агрессивный. В быту — наоборот. Футбол это — противостояние, а в жизни лучше быть спокойным и умиротворённым. У полевых игроков подобные метаморфозы тоже нередко встречаются. Просто нас, вратарей, меньше, вот мы и на виду.
— В отличие от товарищей по «Спартаку» и сборной России, у вас есть самое высокое в футболе звание — чемпион мира. Пусть и по пляжному футболу. Скажите, как удалось этой сборной добиться таких успехов? Ведь у нас нет забитых до отказа футболистами всех возрастов пляжей, как в Бразилии, и профессиональных игроков не более пары сотен.
— Пара сотен — это вы оптимистично преувеличили. От силы несколько десятков! Профессиональных команд — 8-9. В каждой по 10-12 игроков. Чуть меньше половины из них — легионеры. Вот и считайте. Около 50 человек и получится. А за счёт чего стали чемпионами? Очень качественно провели подготовительный период и коллектив был очень сыгранный, сплочённый. И, конечно же, нельзя не отметить важнейшую роль главного тренера Михаила Лихачёва. Но, если говорить об инфраструктуре российского пляжного футбола, победа на мировом первенстве была достигнута вопреки всему. К сожалению, этому виду спорта у нас уделяется очень мало внимания. Хотя титулы и медали сборная приносила регулярно.
— Вы сказали, что самым неожиданным поступком в вашей биографии был переход в пляжный футбол. Как это произошло?
— В начале 2011 года я остался без команды. Играл за сборную российского парламента, которую возглавлял Борис Грызлов. Там познакомился с президентом пляжного «Локомотива» Виталием Погодиным. Он и пригласил меня попробовать в новой версии футбола. Поначалу не соглашался, но после первой же тренировки понравилось. Бег и перемещения на песке в тренировочном процессе для меня новыми не были. Единственной проблемой оказались непредсказуемые отскоки от песчаных кочек во время игры.
«Игра вратаря — это целая вселенная»
— Чем занимаетесь сегодня? Академией своего имени?
— Да, Академия Вратарской Философии существует почти 7 лет. Участвую и в проектах РФС, и в матчах ветеранов, но тренировки детей и общение с их родителями занимают наибольшую часть моего времени. Выходных практически не бывает. Этим летом установил личный рекорд — провёл за день 7 тренировок.
— Как придумали такое оригинальное название?
— Хотелось, чтобы аббревиатура школы совпадала с моими инициалами: Александр Владимирович Филимонов. С «А» и «В» было просто. А вот слово на букву «Ф» искал со словарём. Когда добрался до «философии», удивился, что самостоятельно до этого не дошёл. Ведь для меня игра вратаря это — целое мировоззрение, целая вселенная! Думать и мыслить для нас не менее важно, чем уметь отбивать мячи. Этому и учу своих воспитанников: чувствовать, понимать, что происходит на поле. Делаю упор на умный футбол, который нам прививали в «Спартаке»
— У вас юные вратари тренируются постоянно или это некие курсы повышения квалификации, репетиторство?
— К сожалению, не во всех школах и академиях есть тренеры вратарей, поэтому наш курс — дополнительная подготовка. Приходят к нам и из муниципальных спортшкол, и из любительских команд. Редко, но появляются, запасные вратари известных академий. У голкиперов разные антропометрические данные, свои сильные и слабые стороны. Поэтому практикую индивидуальный подход, а не работу по шаблону. Не буду вдаваться в подробности, потому что о вратарской вселенной и футболе могу говорить даже не часами, а сутками.
— Какие результаты у вашей академии? Кто-то из воспитанников заиграл в командах мастеров?
— Не могу приписывать себе заслуги в воспитании учеников. Всё-таки основное обучение у них в своих футбольных школах. Но как пример могу привести Фёдора Старостина, который в 17 лет стал основным вратарём ФК «Строгино». Скоро подрастут и другие талантливые мальчишки. Конечно, появление ученика в команде мастеров доставляет приятные эмоции. Я радуюсь и когда после нашего курса вратарь прибавляет и переходит на новый уровень. Более того, радуюсь как тренер и педагог, просто когда парень начинает выполнять упражнение, которое ему не давалось. Приятно и когда родители пишут, что их сын с нетерпением ждёт тренировок.
— Шестикратных чемпионов России среди вратарей у нас в стране только двое: вы и Акинфеев. Тренерский стаж у вас тоже немалый. Почему с таким колоссальным опытом вы не работаете в профессиональных клубах?
— Я себе этот вопрос тоже задавал, и не нашёл ответа. Видимо всех руководителей клубов их тренерские штабы устраивают.