Во вторник вечером издание The Athletic сообщило: мировая футбольная федерация обсуждала возможность расширения мужского чемпионата мира до 64 команд в 2030 году. Поводом стал официальный запрос, поступивший в тот же день от влиятельных южноамериканских функционеров.
Напомним, что первый турнир с участием 48 команд пройдет уже следующим летом в Северной Америке.
Может ли чемпионат мира действительно вырасти до 64 сборных? Темпы возможного расширения кажутся почти невероятными. Но несколько влиятельных фигур в мировом футболе настроены весьма серьезно.
The Athletic разбирается, что известно на данный момент.
В чём суть истории?
Во вторник сразу несколько высокопоставленных представителей южноамериканского футбола прибыли в Trump Tower — штаб-квартиру ФИФА в Нью‑Йорке — на официальную встречу с руководством мирового футбола.
Президент КОНМЕБОЛ Алехандро Домингес, который также занимает пост вице-президента ФИФА, назвал ее в соцсетях «суперважной» и выразил надежду, что по ее итогам появятся новости, способные изменить футбол.
Главный пункт повестки — расширение чемпионата мира. Впервые эта идея прозвучала еще в марте, когда New York Times сообщила: президент Федерации футбола Уругвая Игнасио Алонсо предложил ее в разделе «Разное» на заседании совета ФИФА. Тогда представитель организации подтвердил, что инициатива была «спонтанно поднята одним из членов совета» ближе к концу встречи.
Обсуждения продолжились на конгрессе КОНМЕБОЛ в апреле, а нынешняя встреча стала шансом для южноамериканской конфедерации официально презентовать ФИФА свою идею. Ее подают как разовое расширение — в честь 100‑летия первого чемпионата мира, прошедшего в Уругвае в 1930 году.
На встрече присутствовали Домингес, главы федераций Аргентины, Парагвая и Уругвая, а также два президента стран — Сантьяго Пенья (Парагвай) и Яманду Орси(Уругвай).
Президент Аргентины Хавьер Милей также был приглашен, но вместо этого провел день на переговорах с президентом США Дональдом Трампом, в то время как его страна переживает стремительно нарастающий экономический кризис. Казначей Федерации футбола Аргентины раскритиковал Милея в соцсетях за отсутствие, обвинив его в «ненависти к футболу» и «предательстве интересов континента».
Если бы Милей приехал, он встретился бы с двумя самыми влиятельными людьми в ФИФА — президентом Джанни Инфантино и генеральным секретарем Маттиасом Графстрёмом. «Все идеи приветствуются, но конкретные предложения пока не обсуждались», — говорил Графстрём журналистам на конгрессе ФИФА в мае. Теперь же обсуждение состоялось.
«Это не может пройти как обычное событие, это не может быть просто очередной чемпионат мира, — подчеркнул Домингес в соцсетях перед встречей. — Мы видим в этом уникальный шанс, который выпадает раз в сто лет».
Насколько большим стал чемпионат мира сейчас?
Давайте притормозим и разберемся. Насколько революционным может стать это расширение? Турнир уже проходил через серьезные изменения: с 16 до 24 команд в 1982 году, затем — до 32 сборных в 1998‑м. Теперь же речь идет о том, чтобы удвоить масштаб всего за восемь лет.
32 команды — в 2022 году.
48 команд — в 2026‑м.
64 команды — в 2030‑м.
Чемпионат мира‑2026, который пройдет в США, Канаде и Мексике, уже обещает стать рекордным: 104 матча. Если участников станет 64, то на турнире окажется более 30% всех членов ФИФА.
Кроме того, чемпионат мира-2030 и без того станет самым «глобальным» в истории — основными хозяевами должны стать Испания, Португалия и Марокко, а в честь столетнего юбилея турнира групповой этап частично пройдет в Аргентине, Уругвае и Парагвае.
Но южноамериканцы хотят большего…
Кто выступает за расширение — и почему?
Ответ прост: КОНМЕБОЛ и ее страны‑участницы. Уже сейчас до семи из десяти южноамериканских сборных могут попасть на следующий чемпионат мира.
Однако по действующим правилам ФИФА один и тот же континент может принимать турнир не чаще одного раза за три цикла. А это значит, что проведя всего три матча группового этапа в 2030 году, Южная Америка лишится шансов на полноценное право приема турнира как минимум до 2042 года.
Иными словами, за 64 года футбольный континент, живущий этим спортом, получит лишь один полноценный турнир — Бразилия‑2014.
По предложению КОНМЕБОЛ, формат с 64 командами позволил бы провести гораздо больше матчей группового этапа именно в Южной Америке. Обсуждается вариант, при котором Аргентина, Уругвай и Парагвай могли бы принять по целой группе.
ФИФА же традиционно подчеркивает: организация представляет интересы всех 211 членов, а не только 50 стран, которые регулярно играют на чемпионатах мира. Расширение до 64 участников дало бы шанс половине федераций реально рассчитывать на участие в турнире.
Кто против?
Единодушный энтузиазм Южной Америки вовсе не разделяют в остальном футбольном мире. Президент УЕФА и вице‑президент ФИФА Александер Чеферин еще в апреле четко обозначил свою позицию — и, судя по всему, за последние пять месяцев она не изменилась.
«Это предложение оказалось для меня, возможно, даже более неожиданным, чем для вас, — сказал он журналистам на ежегодной встрече УЕФА в Сербии. — Это плохая идея. Она не принесет пользы ни самому чемпионату мира, ни нашим отборочным турнирам».
Схожего мнения придерживается и его североамериканский коллега — президент КОНКАКАФ Виктор Монтальяни. По его словам, расширение происходит слишком стремительно: «Это не лучшая идея. Мы даже не начали играть в формате с 48 командами. Можно изучать вопрос сколько угодно, но это просто не кажется правильным шагом», — заявил он.
Одна из ключевых проблем — возможное падение качества футбола из‑за огромной разницы между сильнейшими и слабейшими сборными.
Например, по рейтингу ФИФА 64‑я команда мира — Буркина‑Фасо. Эта сборная никогда не выходила на чемпионат мира и не выигрывала Кубок Африки, а за последние два месяца уступила Танзании (107‑е место), Мадагаскару (108‑е) и Мавритании (110‑е).
Помимо зрелищности, вопрос конкурентоспособности напрямую влияет на телеправа — главный источник дохода ФИФА от турнира. Большая часть матчей приходится именно на групповой этап: при формате с 48 командами это 72 из 104 игр (69,2%). В случае с 64 командами — уже 96 из 128 (75%). Если эти матчи окажутся неравными и скучными, недовольными останутся и вещатели, и сама ФИФА.
Сомнения выражают и крупные национальные ассоциации. Один из руководителей, пожелавший остаться анонимным, отметил экономический риск: многие федерации зависят от доходов за телеправа на отборочные турниры, которые помогают финансировать их работу между чемпионатами мира.
Если ценность отбора снизится из‑за расширения, бюджеты этих стран окажутся под угрозой. Ситуацию осложняет то, что контракты на права заключаются задолго до утверждения формата.
И наконец, проект наверняка вызовет еще больше критики со стороны экологических активистов. Уже сейчас решение провести ЧМ‑2030 сразу на трех континентах подверглось осуждению: по их мнению, это нарушает обязательства ФИФА достичь «углеродной нейтральности» к 2040 году и сократить выбросы наполовину к 2030‑му.
Из‑за масштабов логистики и перелетов турнир 2030 года уже обещает стать самым «углеродоемким» в истории чемпионатов мира. А расширение до 64 команд только усугубит ситуацию.
Как будет проходить отбор?
Пока вопросов куда больше, чем ответов. Например, если уже в 2026 году от Южной Америки гарантированно выйдут минимум шесть сборных, то непонятно, добивается ли КОНМЕБОЛ того, чтобы все команды конфедерации сыграли на ЧМ‑2030.
Готовьтесь приветствовать Боливию — 77-ю сборную мирового рейтинга, которая в таком случае может выйти в финальную стадию впервые с 1994 года.
Для крупных конфедераций вроде УЕФА или КАФ (Африка) схема отбора выглядела бы относительно просто: та же система, только, скажем, не две лучшие команды выходят напрямую, а три. Но главный вопрос — сколько квот получит каждый континент.
Например, при формате с 48 командами максимум семь сборных КОНМЕБОЛ могут попасть на турнир, тогда как у АФК (Азия) — девять. В процентном соотношении это 70% южноамериканских команд против 19% азиатских. Возникает логичный вопрос: кому отдавать дополнительные места?
Как может выглядеть формат турнира?
И здесь пока рано делать окончательные выводы. Но во многом число 64, несмотря на масштаб, выглядит даже более удобным, чем 48.
Структура ЧМ‑2026 откровенно громоздка: 12 групп по четыре команды, из которых выходят по две лучшие плюс восемь лучших третьих мест, и только тогда формируется 1/16 финала. При формате с 64 сборными «счастливые неудачники» уже не понадобятся: можно разделить участников на 16 групп по четыре, и по две лучшие команды напрямую выходят в плей‑офф.
Однако примеров турниров с 64 участниками крайне мало. Один из редких — студенческий баскетбольный чемпионат NCAA, который стартует с 68 команд, а затем сокращается до 64. Проблема в том, что при столь длинной сетке плей‑офф возрастает элемент случайности: топ‑сборные могут вылететь слишком рано, и без громких афиш ценность телеправ может серьезно пострадать.
Когда будет принято решение и что еще предстоит обсудить?
В видео, опубликованном президентом Парагвая Сантьяго Пеньей, Джанни Инфантино выглядел весьма воодушевленным визитом южноамериканской делегации.
«Сегодня мы действительно начинаем работать вместе как одна команда, чтобы творить историю, — сказал он. — Работать вместе ради того, чтобы сделать нечто, что мир никогда не забудет. Потому что люди этого заслуживают».
Однако, отвечая на вопросы The Athletic во вторник, представитель ФИФА охладил пыл, подчеркнув: никаких решений пока не принято. Организация обязана рассматривать любые серьезные предложения от национальных федераций. Любое расширение должно быть обсуждено и утверждено советом ФИФА, который собирается как минимум дважды в год.
По сути, ФИФА действует в собственном ритме, несмотря на давление со стороны стран, выступающих как «за», так и «против».
Логично будет дождаться чемпионата мира‑2026 с 48 командами и оценить его конкурентоспособность. Если формат отбора придется окончательно утверждать уже после турнира, это сыграет на руку ФИФА: расширенный чемпионат, скорее всего, приведет к ускоренному процессу квалификации. Впрочем, как и не раз прежде, единственная логика, которая имеет значение, — это логика самой ФИФА.
