The Athletic вспоминает самые громкие ожидания начала XXI века — от африканского прорыва до революции тренеров — и объясняет, почему они так и не сбылись.
В 2000 году журнал World Soccer встретил новое тысячелетие большим интервью с президентом ФИФА Йозефом Блаттером. Один из вопросов заставил его заглянуть в будущее:
— Что принесут следующие сто лет? — спросил журналист.
«Так далеко я заглядывать не могу, — ответил Блаттер. — Но попробую предсказать, что произойдет в ближайшие 25 лет».
И что же он тогда предсказал?
«Кардинальных изменений за это время не произойдет», — заявил Блаттер.
Ну что ж…
Возможно, Блаттер проявил мудрость, отказавшись строить долгосрочные прогнозы. Ведь даже повторение общепринятого мнения того времени через четверть века выглядит не слишком убедительно. Многие тенденции, которые казались очевидными в начале XXI века, так и не воплотились в жизнь — по крайней мере, пока.
Европейско-южноамериканская дуополия так и не рухнула
В том же интервью, где Йозеф Блаттер уклонился от конкретных прогнозов на следующие 25 лет, он назвал своим главным достижением в ФИФА то, что футбол перестал быть монополией Европы и Южной Америки. Расширение числа участников чемпионата мира с 24 до 32 команд к турниру 1998 года во Франции действительно открыло двери для большего числа сборных с других континентов.
Однако идея о том, что футбольные сверхдержавы вот-вот столкнутся с серьезным вызовом извне, оказалась скорее мифом. Девять главных фаворитов грядущего чемпионата мира — Англия, Франция, Германия, Италия, Нидерланды, Испания и Португалия из Европы, а также Аргентина и Бразилия из Южной Америки — это те же девять команд, которые считались фаворитами и перед мундиалем-2006.
Следом в списках букмекеров идут Бельгия и Уругвай — тоже представители все тех же двух континентов. Самыми громкими «спойлерами» последнего десятилетия стала Хорватия — еще одна европейская сборная, занявшая второе место на чемпионате мира-2018 и третье — в 2022-м. Впрочем, хорваты уже были третьими в 1998 году, так что особым сюрпризом это не выглядит.
Казалось, к этому моменту картина должна была измениться куда сильнее.
Мужской олимпийский футбольный турнир редко вызывает большой интерес, но победы Нигерии в 1996‑м и Камеруна в 2000‑м породили надежды, что Африка вот-вот заявит о себе на уровне сборных. Пеле тогда уверенно заявлял, что африканская сборная выиграет чемпионат мира еще до начала XXI века — мнение, которое разделяли многие. Еще в 1962-м тогдашний тренер сборной Англии Уолтер Уинтерботтом говорил то же самое.
Африка действительно дождалась своего исторического полуфинала — в 2022‑м Марокко ошеломило мир, пробившись в четверку сильнейших. Но из 26 игроков той команды 14 родились за пределами страны, в основном в Западной Европе. Это нисколько не умаляет их успеха, но вряд ли говорит о том, что европейское доминирование пошатнулось. И уж точно не дает универсальной модели для других африканских сборных.
Разумеется, чемпионат мира 2022 года стал удачным для Африки — отчасти благодаря огромной поддержке болельщиков в Катаре. Кроме того, глубина состава и рост уровня на континенте позволяют считать, что именно африканские сборные больше других выиграют от расширения числа участников мундиаля до 48 команд в 2026 году. Но Нигерия и Камерун — а вместе с ними Гана и Кот-д’Ивуар — так и не превратились в постоянных претендентов на медали, как когда-то надеялись.
Другой случай выхода за рамки европейско-южноамериканской дуополии — сборная Южной Кореи, добравшаяся до полуфинала домашнего чемпионата мира 2002 года. Правда, не без помощи судей, решения которых до сих пор вызывают вопросы. С тех пор корейцы не выигрывали больше одного матча ни на одном из пяти следующих турниров.
Другие «аутсайдеры» — Австралия, Гана, Япония, Мексика, Сенегал — имели яркое поколение игроков, но не сумели закрепиться в элите.
Стоит отметить, что женский футбол действительно стал куда более географически разнообразным. Однако и там тенденция понятна: на последнем женском чемпионате мира в 2023 году впервые вся тройка призеров представляла Европу.
Лондонские клубы должны были покинуть город — и делить стадионы
Новость о том, что «Арсенал» может временно перебраться на «Уэмбли» во время реконструкции «Эмирейтс», наверняка показалась знакомой тем, кто помнит разговоры конца 1990-х — начала 2000-х, когда обсуждалась идея объединить строительство нового стадиона «Арсенала» и нового «Уэмбли» в один проект.
В 1990-е в английском футболе наметилась тенденция: клубы продавали свои старые арены и строили современные комплексы за пределами города.
В альтернативной истории лондонского футбола «Арсенал» действительно перебрался бы на север — к Александра-палас, а «Тоттенхэм» ушел бы еще дальше в пригороды, в Энфилд. «Челси» не раз рассматривал площадку у бывшей электростанции Баттерси, «Брентфорд» пытался переехать в Кингстон-апон-Темс, а «Уимблдон» и вовсе фактически уехал в Милтон-Кинс.
Правда, болельщики «Уимблдона» создали собственный клуб, который теперь снова играет на своем историческом «Плау Лейне». И, за редким исключением вроде «Челси», остальные — что поразительно для столь плотной агломерации — нашли возможность построить современные арены, не покидая свои родные районы.
Существовал и другой прогноз: английские клубы будут чаще делить стадионы. Казалось невероятным, что «Арсенал», «Тоттенхэм», «Вест Хэм» и сборная Англии в течение каких-то 13 лет обзаведутся аренами вместимостью более 60 тысяч зрителей — каждая своей.
Тогда часто говорили: стоит брать пример с Европы. Ведь «Ювентус» и «Торино» в Турине, «Рома» и «Лацио» в Риме, «Интер» и «Милан» в Милане, «Бавария» и «Мюнхен 1860» в Германии делили стадионы — и это вроде бы прекрасно работало. Так почему бы и нам не последовать их примеру?
Тогда казалось, что совместное использование стадионов — это практичное и успешное решение, но на деле всё оказалось сложнее. Для многих европейских клубов такая схема не сработала, и в Англии путь оказался иным.
Английские клубы сохранили свою идентичность, географическую привязку и — пусть менее эффектно, но гораздо важнее — финансовую устойчивость и возможность зарабатывать, оставаясь полноценными владельцами собственных арен.
Исключение — «Вест Хэм», чьи болельщики до сих пор недовольны новым домом команды. В то же время «Ювентус» в 2011 году открыл современный, «по-английски» уютный стадион на 41 тысячу мест — и больше не делит его с «Торино».
Стоит вспомнить, что в свое время Футбольная ассоциация Англии открыто говорила о готовности рассмотреть вариант, при котором «Арсенал» или «Тоттенхэм» — или даже оба клуба — могли бы играть на «Уэмбли» на постоянной основе.
Давид Дейн, занимавший ключевые посты и в «Арсенале», и в ФА, поддерживал идею, но тогдашний тренер «канониров» Арсен Венгер выступил категорически против. Более того, глава «Тоттенхэма» Дэниел Леви, когда обе команды разрабатывали проекты новых стадионов, прямо не исключал вариант совместной арены с «Арсеналом».
Тем не менее реальность сложилась иначе. Да, за последние десятилетия в Англии случались временные соглашения о совместном использовании арен, но сегодня все 92 клуба, входящие в систему Премьер-лиги и Футбольной лиги (EFL), играют на 92 разных стадионах.
Игроки будут раньше завершать карьеру в сборной
Резкий рост зарплат в конце XX века породил уверенность, что футболисты станут раньше отказываться от выступлений за сборную, чтобы продлить клубную карьеру. Ведь теперь за один сезон можно было заработать столько, сколько раньше приносили пять. Логика казалась очевидной: меньше игр за национальную команду — больше сил и лет в клубе.
Концепция не была новой, но Евро-2000 выглядел как подтверждение тенденции. Алан Ширер и Деннис Бергкамп — две звезды того времени — объявили о завершении международной карьеры сразу после турнира.
Ширеру было всего 29, Бергкампу — 31. Оба затем еще шесть лет успешно играли за «Ньюкасл» и «Арсенал» соответственно. Казалось очевидным: чем больше денег в клубном футболе, тем раньше игроки начнут делать выбор в его пользу.
Но все обернулось иначе. Возможно, зарплаты выросли настолько, что уже на протяжении всей карьеры футболисты зарабатывают достаточно, чтобы не считать сборную помехой. К тому же теперь всегда есть возможность отправиться за границу за последним крупным контрактом — в США, Саудовскую Аравию или Катар.
Да, игроки по-прежнему уходят из сборной после тридцати лет или когда теряют место в основе, стараясь сделать это по собственному желанию. Иногда случаются и редкие ранние отказы, но если взглянуть, например, на список претендентов на «Золотой мяч» десятилетней давности — никто из них не завершил международную карьеру особенно рано. А те, кто вроде бы поставил точку — Лионель Месси, Златан Ибрагимович, Тони Кроос — все равно потом возвращались.
Футбол действительно все сильнее сосредоточен вокруг клубов, но для самих игроков, особенно тех, кто много лет провел за рубежом, выступления за национальную команду по-прежнему остаются делом чести и источником особой гордости.
Центр поля: физика против техники
Этот прогноз сбылся лишь частично. В конце XX — начале XXI века казалось очевидным, что центр поля станет зоной силы, а не мастерства. Изящных плеймейкеров, особенно играющих глубже, будто бы должны были вытеснить атлетичные разрушители и универсалы, способные бегать от штрафной до штрафной. В те годы Патрик Виейра из «Арсенала» считался идеальным образцом полузащитника будущего — техничного, но прежде всего мощного.
«Я не изменился, — говорил Пеп Гвардиола в 2004 году в интервью The Times, уже на закате своей игровой карьеры в "Барселоне" и сборной Испании. — Мои навыки не стали хуже, просто футбол изменился. Темп выше, силовой борьбы больше, тактика другая. Теперь, чтобы играть перед линией защиты, нужно быть бойцом, отбирать мячи, как Виейра или Эдгар Давидс. Если ты еще и можешь пасовать — это лишь бонус. Но главное для центрального полузащитника сегодня — работа в обороне».
И действительно, за последние годы футбол стал более интенсивным и физически требовательным, а роль прессинга сделала мощь в центре поля снова важной. Так что полузащита образца 2025 года, возможно, не выглядела бы чужой для экспертов из 2000-го.
Тем не менее между этими эпохами был длительный период, когда клубный и международный футбол находился под властью совсем других игроков — тонких мастеров вроде Серхио Бускетса, Хави и Андреса Иньесты, взлет которых во многом обеспечило тренерское видение все того же Гвардиолы.
Добавим сюда Андреа Пирло — бывшего «десятого номера», ставшего мозгом полузащиты, — и вечно молодого Луку Модрича, чье влияние на европейский футбол XXI века колоссально. Все это доказало: центр поля по-прежнему принадлежит не только силе, но и интеллекту, технике и умению видеть игру.
США должны были «вырастить» звезд мирового уровня
Пожалуй, самым распространённым прогнозом конца XX века было убеждение, что в XXI столетии мужская сборная США превратится в одну из ведущих сил мирового футбола. Успешное проведение ЧМ‑1994, создание профессиональной лиги и традиции доминирования в других видах спорта казались безошибочным рецептом прогресса.
Если бы в 2000 году кому-то сказали, что в 2026-м США станут главным хозяином следующего мундиаля, большинство болельщиков решило бы: к тому моменту американцы уже будут претендовать на победу. А если бы кто-то добавил, что они вообще пропустят чемпионат мира-2018, уступив место Панаме, — в это бы просто не поверили. Тогда почти никто не обсуждал системные проблемы, которые теперь очевидны: платная модель детского футбола (pay-to-play) и ограниченность лиги MLS.
Впрочем, долгое время казалось, что прогресс идет полным ходом. На чемпионате мира 2002 года сборная США обыграла Португалию и Мексику, добралась до четвертьфинала и уступила будущему финалисту Германии лишь 0:1.
Вскоре страна будто бы обрела первую мировую звезду. Заголовок The New York Times в 2003 году гласил: « Фредди Аду, ему всего 13, но он уже играет как взрослый». Однако Аду так и не вышел ни на один матч чемпионата мира.
И по сей день ни один американец не получил ни единого голоса в голосовании за «Золотой мяч». Для сравнения: в последние годы в топ-20 попадали игроки из Грузии, Гвинеи и Словении.
Ближе всех к этому уровню сейчас Кристиан Пулишич. После двух удачных сезонов в «Милане», где он набрал 20 результативных действий, он, возможно, подойдет к домашнему чемпионату мира-2026 на пике — в 27 лет.
Неожиданным стало и другое: США перестали поставлять в Европу голкиперов топ-класса. Раньше это считалось их сильной стороной — объясняли тем, что американские дети растут в спорте, где руки важнее ног. Но Зак Стеффен и Мэтт Тернер пока не приблизились к статусу Брэда Фриделя или Тима Ховарда, которые входят в топ‑50 по числу матчей в истории АПЛ.
Все крупные новые стадионы будут с крышей
Когда в 1996 году открылся стадион «Амстердам Арена» (ныне — «Йохан Кройф Арена»), он стал первым футбольным стадионом в Европе с полностью раздвижной крышей.
Вскоре «Витесс» в Арнеме построил нечто подобное, а к ЧМ по регби 1999 года в Кардиффе появился «Миллениум Стэдиум» — крупнейшая футбольная арена Европы с закрывающейся крышей.
Казалось, что это станет стандартом. Япония пошла еще дальше: к ЧМ‑2002 был возведен «Саппоро Доум» — полностью крытая арена, где натуральное поле выкатывалось с улицы внутрь стадиона.
Однако подобные решения до сих пор остаются скорее редкостью. Стоимость установки полноценной крыши слишком высока, и большинство клубов сочло, что затраты не оправданы. Есть, конечно, исключения — в основном на севере Европы, где суровый климат больше располагает к крытым аренам.
В Стокгольме находятся сразу два таких стадиона, в Копенгагене и Санкт-Петербурге — по одному. В Германии три арены могут закрываться полностью — во Франкфурте, Дюссельдорфе и Гельзенкирхене. Аналогичные объекты есть во французском Лилле, румынском Бухаресте и польской Варшаве. Самым эффектным дополнением к этому списку стал обновленный «Сантьяго Бернабеу» в Мадриде.
А вот в Англии до сих пор нет ни одного стадиона с полностью закрывающейся крышей. Даже у «Уэмбли» козырек прикрывает лишь трибуны, но не игровое поле. Атмосфера под крышей в Кардиффе во время больших матчей сборной Уэльса по регби по-прежнему остается — по крайней мере для британского спорта — совершенно уникальной.
Модель платного телевидения должна была захватить британский футбол
В конце XX века телевидение по системе pay-per-view (оплата за просмотр) считалось будущим спортивных трансляций. В боксе модель уже приносила успех, и в 1999‑м английский футбол осторожно сделал первый шаг. Дебютным матчем, выбранным для платного показа, стала, что символично, встреча второго дивизиона между «Оксфорд Юнайтед» и «Сандерлендом».
«Идея не революционная. Но ее влияние на футбол может оказаться огромным», — писала тогда BBC. «Если зрители будут готовы платить за отдельные матчи Первой лиги, то, нравится это или нет, pay-per-view станет частью национальной культуры — как в США».
С 2001 года в проект включилась и Премьер-лига, запустив канал Premiership Plus (позже PremPlus). Каждое воскресенье в 14:00 там показывали один матч за отдельную плату. Схема просуществовала шесть лет и считалась относительно успешной — во многом потому, что болельщики могли купить «сезонный абонемент» сразу на все 40 матчей. В таком случае это уже не было классическим pay-per-view.
Однако вмешалось антимонопольное законодательство: Sky, контролировавшая канал, не могла скупать все пакеты прав на трансляции Премьер-лиги. В 2007 году проект был закрыт.
О платных трансляциях в английском футболе почти не вспоминали до сезона‑2020/21, когда матчи проходили при пустых трибунах. Тогда телеканалы попытались брать с болельщиков по £15 за «дополнительные» игры, не вошедшие в стандартный пакет.
Средняя аудитория составила около 40 тысяч зрителей, но схема вызвала мощнейший протест: фанатские объединения организовывали сборы в пользу благотворительных фондов вместо покупки трансляций. В итоге проект быстро свернули.
Любопытно, что бывший президент «Милана», премьер-министр Италии и медиамагнат Сильвио Берлускони когда‑то предсказывал: pay-per-view станет настолько фундаментальной частью футбола, что зрителей будут пускать на стадионы бесплатно — лишь бы создать атмосферу для телевизионной аудитории. На фоне ежегодного роста цен на абонементы это выглядит особенно неудачным прогнозом.
В целом, учитывая технологический прогресс и опыт пандемии, когда все матчи АПЛ были доступны для просмотра, кажется невероятным, что «традиционная» модель подписки до сих пор держится.Sky по‑прежнему доминирует, а основа системы остается прежней — ежемесячные пакеты. По крайней мере, пока.
«Тренеры‑ученые» должны были вытеснить экс‑игроков
На рубеже веков казалось очевидным: футбол становится все более сложным, технократичным, основанным на спортивной науке. Логично было предположить, что в топ‑менеджменте появится все больше специалистов без серьезного игрового прошлого. Недаром легендарный итальянец Арриго Сакки говорил: «Я и не думал, что чтобы быть жокеем, нужно сначала быть лошадью».
Арсен Венгер часто приводился как образец «тренера будущего». Да, у него была вполне приличная карьера игрока, включая участие в чемпионском сезоне «Страсбура» 1979 года, но он воспринимался скорее как интеллектуал, чем как бывший профи. Когда же в Англию пришли Жозе Моуринью и Рафаэль Бенитес — оба без серьезного опыта игры на высшем уровне, — казалось, что начинается настоящая революция.
Однако статистика говорит об обратном. Из нынешних 20 наставников клубов АПЛ лишь пятеро — Фабиан Хюрцелер, Томас Франк, Даниель Фарке, Эдди Хау и Витор Перейра — не играли в топ‑дивизионах. Зато шестеро имеют опыт выступлений за национальные сборные.
Иными словами, прогноз о том, что «учёные» вытеснят бывших игроков, так и не сбылся. Опыт игры на высшем уровне по‑прежнему остается важным капиталом для тренера.
Да, есть заметные исключения, но большинство тренеров, определявших европейский футбол в последние десять лет, — это бывшие звездные игроки. Хосеп Гвардиола, Антонио Конте, Зинедин Зидан, Дидье Дешам, Карло Анчелотти, Луис Энрике, Диего Симеоне, Роберто Манчини — все они были лидерами своих национальных сборных и выступали на высшем уровне. Даже Ханси Флик, чья игровая карьера часто остается в тени, выходил в финал Лиги чемпионов с «Баварией».
Каждое новое поколение тренеров будто обещает перемены. Но сегодня у руля ведущих клубов Европы стоят Хаби Алонсо, Микель Артета, Энцо Мареска, Игор Тудор, Кристиан Киву, Джон Хейтинга, Рубен Аморим — все хорошо знакомые болельщикам фамилии по их недавнему прошлому на поле.
Конечно, «аутсайдерам» вроде Маурицио Сарри требуется больше времени, чтобы пробиться на вершину. Но ожидаемого сдвига в сторону специалистов без серьезного игрового прошлого так и не произошло.