Дисквалифицированная за допинг российская биатлонистка Екатерина Юрьева рассказала, как тяжело в психологическом плане воспринимались ей Олимпийские Игры в Ванкувере.
«У меня все время была и вера, и какая-то детская надежда на то, что вот-вот эта плохая сказка закончится и все опять будет хорошо/ Все месяцы, что шло разбирательство, я прекрасно видела: никакой базы, позволяющей однозначно вынести нам обвинительный вердикт, просто нет, а те факты, которыми располагают судебные инстанции, просто не стыкуются между собой. Казалось, что нужно просто подождать, когда в этом разберутся. И поймут, что первоначальное решение о нашей дисквалификации было ошибкой.
Долго не могла смириться, когда узнали, что решение о дисквалификации остается в силе. После того как швейцарский суд заслушал все стороны, нас отпустили по домам, сказав, что решение будет вынесено через две недели. На самом деле этого решения не было полтора месяца. Я тогда постоянно думала: если бы у суда были весомые основания считать нас виновными, вся эта история не тянулась бы столько времени. Значит, суд не уверен? Значит, все может сложиться и в нашу пользу? Иногда, правда, когда я смотрела на людей, решающих нашу судьбу, мне начинало казаться, что они слишком зациклены на желании во что бы то ни стало найти хоть малейшую зацепку, чтобы наказать спортсмена. Потому что в принципе не допускают того, что спортсмен может быть не виноват.
Как жила все это время? Тренировалась. Одна. Продолжала себя нагружать вплоть до начала Олимпийских игр. А потом, когда соревнования уже начались, меня как обухом по голове ударило: пропали все эмоции, желания… Хотелось одного: сесть и заплакать. Особенно остро это проявилось, когда я смотрела по телевизору награждение женской эстафеты. Я не завидовала никому из девочек, но при этом понимала, что смотрю со стороны на свою собственную несбывшуюся мечту. Совершенно реальную и при этом совершенно недостижимую. Мне еще тогда позвонил знакомый журналист — но не для интервью, а просто так. Я услышала его голос в трубке и поняла, что не могу говорить. Он, видимо, тоже почувствовал это. Спросил: мол, наверное, не вовремя? Я как-то выдавила из себя слова: «Да, не вовремя, извини…» И тут же отключила все телефоны на несколько дней. Понимала, что начнутся бесконечные просьбы об интервью, сообщения, соболезнования…», — приводит слова Юрьевой -ѻ.