«Учим игроков, что "Локо" должен всегда атаковать»
— Как выстроена коммуникация между главной командой и Академией сейчас в «Локомотиве»?
— У нас есть ещё одно звено в виде молодёжной команды. Мы занимаемся командами ЮФЛ. Стартовые возрасты Академии тоже в нашем распоряжении. Сейчас всю неделю занимаемся отделением Перово — там ребята свой график имеют, потому что это дополнительные занятия. Мы привлекаем футболистов, которые на данный момент считаются более перспективными. Я работаю по всем возрастам с центральными полузащитниками, иногда — с крайними. В основном Академия выступает с крайними нападающими. Функции крайних полузащитников выполняют крайние защитники.
Что касается коммуникации, то мы передаём всю информацию по цепочке тренерам, далее они доносят её до системы. К ней имеют допуск все специалисты, которые могут тем или иным игроком заинтересоваться: узнать, какую работу футболист сделал, как сыграл, где выделяется, в каких моментах надо прибавить. И дальше идёт коммуникация по цепочке наверх, аккумулируется всё в молодёжной команде. Ребята, которых я даже в том году тренировал, попали в молодёжную команду «Локомотива». Из молодёжного состава в основной у нас постоянно привлекаются игроки: полузащитник Арсений Гердт, нападающий Артём Корнеев, защитник Егор Ведерников, но он может сыграть и крайнего нападающего. Вот так по цепочке и коммуницируем с основной командой. А задача — как можно больше поставлять качественных футболистов в молодёжную команду именно со старших возрастов Академии.
— Вы говорили, что одна из задач вашей работы — подтягивать те или иные навыки в полузащите. Какие навыки обычно приходится подтягивать?
— Полузащитник — это футболист, который должен быть со всех сторон развит: и в обороне, и в атаке уметь играть. Наша цель на тренировках — смоделировать для каждого игровую ситуацию с разделением по амплуа и набить определённое количество повторов. То есть, мы проанализировали тренировку, и профильный футболист может коснуться мяча за одно занятие 20-50 раз по конкретному заданию. Тут я не говорю о разминке, квадрате, а именно об игровых ситуациях на поле. Мы работаем над этим. Все наши упражнения записываются, у нас есть большая база упражнений, которые мы постоянно пополняем. Какие-то вещи требуют корректировки, но в целом акцент на тренировках идёт на индивидуальные действия, технику, оценку пространства. Что касается полузащитников, с ними ещё работаем над кругозором видения поля на 360 градусов, приёме мяча и так далее. Это важнейшие вещи. Плюс тренируем игру между линиями, работаем над поглощением расстояния.
— А есть то, что запрещается делать на тренировках? Отдавать пас назад, например?
— Нет. Это всё ситуативно. Если есть развитие, которое требует такой игры, мы ни в коем случае не запрещаем что-то делать. Ограничений нет. Но акцент всё равно идёт на том, что футболисту нужно находится лицом к чужим воротам, считаю, что «Локомотив» должен всегда атаковать. Плюс ненужная поперечная игра в нашей Академии исключается. Да, есть игровые моменты, когда надо сыграть поперёк. Но стараемся сделать так, чтобы мяч всегда продвигался вперёд. Луше сыграть остро. Если из 10 острых передач в штрафную площадь пройдёт одна, и после неё забьют гол, то это уже хорошо. Если футболист на это не нацелен, такой пас никогда и не пройдёт.
— А за что в Академии отвечает Дмитрий Хохлов? Чем отличается ваша работа?
— Дмитрий Хохлов — главный тренер молодёжной команды. Он отвечает за командные действия. У меня групповые занятия исключены. На моих тренировках оптимально три-шесть человек. Это максимум. В тройке работа более эффективна, так как будет больше количество повторений. Если на тренировке шесть игроков, то ты можешь сделать три «двойки» или две «тройки» для взаимодействий. Я занимаюсь индивидуальной работой в «Локомотиве».
— Что нужно сделать, чтобы попасть в Академию «Локомотива»?
— Сначала нужно пройти отбор. Второе — скаутинг, но это уже сторонняя история. Ребята, которые приходят на просмотр из других команд, их в принципе скауты все знают. Просто так прийти в Академию «Локомотива» и сказать: «Я — дворовой мастер», у нас это невозможно, потому что изначально идёт сбор информации по футболисту того или иного амплуа со всеми вытекающими: оценка физического состояния, технической оснащённости игрока, его результатов, прогресса. Зачастую бывает так, что во время региональных турниров определённый футболист неплохо проявляет себя, потом приезжает к нам и растворяется, поскольку уровень сопротивления в московском спорте и вообще в ЮФЛ достаточно серьёзный.
— Старший тренер Академии «Локомотива» Александр Бородюк говорил: «Все сотрудники, начиная с шофёра автобуса и администраторов интерната и заканчивая руководством, работают на благо Академии… Мы с ними являемся одной большой семьёй, что помогает нам добиваться высоких результатов. И мы видим, как Академия прогрессирует». А в чём, на ваш взгляд, выражается прогресс?
— Первое — должна быть идейная сплочённость, уважение к делу каждого: работе административного корпуса, тренерского штаба и так далее. Все винтики важны в механизме. И это объединяющая цель под началом амбициозных руководителей, которые требовательны, заряжены на результат не только в виде очков, но и качестве футболистов, которых мы выпускаем, готовим. После базовой подготовки идёт следующий этап развития игрока: работа над силовыми качествами и техникой. В Академии «Локо» и в целом в клубе всё идёт по блокам. Каждый из них очень важен. Если мы пропустим, например, блок, связанный с техническим оснащением, то в 16 лет его будет тяжело нагонять. Вся структура Академии выстроена по блокам: подготовка футболиста и доводка его по конкурентоспособности не просто до молодёжного первенства, но и до главной команды.
— А вы с какими возрастами работаете?
— Грубо говоря, с 2008 по 2015 года рождения. На постоянной основе у нашего отдела команды — ЮФЛ-1, ЮФЛ-2, ЮФЛ-3. Иногда и женские команды включаем в работу. Ребята, которые чуть помладше, с ними менее регулярно тренируемся, потому что у них есть свой чемпионат, свои тренировочные условия. Плюс хотелось бы, чтобы было ещё одно поле, тогда будет время. Команда, которая играет 11 на 11, не может тренироваться на полполя. Соответственно от этого тренировочный процесс меняется. И нам это тоже надо учитывать в своей работе. У нас бывает по пять дополнительных тренировок на разные группы. В субботу-воскресенье мы уже понимаем, что будем делать с понедельника по пятницу.
— А с кем вам легче работается — с теми, кто постарше, или младше?
— Разные нюансы в работе. Если, например, брать 2015 год рождения, то там идёт работа над постановкой техники, правильной ориентации на поле, применении технических навыков. С ребятами, которые постарше, тренировки требуют уже менее изолированного пространства, оно увеличивается. Это другая работа. Конечно, ты больше удовольствия получаешь, когда видишь ежесекундный результат на тренировках. Объяснил — человек выполнил. Мы понимаем, что в детском возрасте это редко удаётся. Сегодня, допустим, у нас было тестирование команды 2014 года перовского отделения, которые тоже тренируются в Черкизово. У них в выгодную сторону отличаются определённые моменты: такие, как точность обеими ногами, подходу к мячу и так далее. Техникой там явно занимаются. А в ЮФЛ есть ребята, которые даже постарше, у них после тестирования оказались показатели хуже. Значит, этот блок у них был потерян, недостаточно было технической работы в определённом возрасте.
— В перовскую Академию попадают футболисты, которые пока не могут попасть в отделение Черкизово?
— Которые пока не доходят, да. Тот же Данила Годяев почти до упора находился в перовском отделении. Перовцы тоже имеют шансы попасть в главную команду. Кого-то надо ждать, а для кого-то нужна менее конкурентная среда, чтобы расти. У нас дети развиваются по-разному. Отделение Перово очень сильно выручает. При чём у них работа ведётся на тех же принципах, что и в нашем отделении.
— Как Борис Ротенберг влияет на Академию?
— Мне иногда кажется, что он работает 24/7. Очень много энтузиазма, идей. Наш отдел уже второй год как внедрён. С нас постоянно требуют, часто появляются новые идеи по отношению к нашей работе. Мы весь май записывали определённые учебные пособия в видеоформате: это касалось исполнения конкретных технических элементов со стороны защитников, полузащитников, нападающих. Мы это выполняли, записывали и подвели всё в единую видеоиллюстрацию. Борис Ротенберг — очень амбициозный человек в плане своей работы.
— А какая одна из последних идей была внедрена Борисом?
— Появился наш отдел индивидуальной подготовки, например, это всё выстроили в последние два года. У нас введены разные непрофильные вещи. Вот сейчас, например, шахматный турнир прошёл. На наш отдел выпала нагрузка: мы проводим викторины на разные темы, расширяем общий кругозор. Футболист всесторонне должен быть развит. У нас были викторины по поводу истории «Локомотива», Москвы, 80-летия Победы. Также от тренеров пошла инициатива: мы решили, что когда в летний период пляжный стадион открыт, будем проводить индивидуальные занятия и на песке. Мы это внедрили с лета того года. Почему проводим занятия там? Первое — на песке нестабильная опора, поэтому реакция на мяч, концентрация должны быть другими. Второе — такой подход позволяет оттачивать технические приёмы. Третье — тренировки на песке развивают ловкость. А ещё у нас есть проект «Путь тренера».
— Знаю, что Юрий Красножан приезжал.
— Да, разные спикеры приезжают. Был психолог из РФС. Зовут тех, кто проводит лекции. Интенсив проходит в течение трёх дней. Это нужно для развития тренерского штаба, мы вместе обсуждаем, что нам презентуется, можем с чем-то согласится или нет. В итоге идёт обмен мнений.
«Приходилось есть пиццу после матчей, хоть её и не любил»
— Что-то для себя почерпнули?
— На самом деле очень интересно было послушать лекцию по развитию физических качеств у детей с 10 лет и старше. Первый блок был посвящён ребятам более старших возрастов, второй — детям 10-12 лет. Ещё один модуль ожидаем где-то в сентябре. Интересно было послушать по питанию ребят 10-12 лет. Тут я преследую и свой личный интерес, потому что у меня есть дети. Иногда спорим, с чем-то не соглашаемся. Но информацию нужно впитывать.
— А что по питанию было сказано во время интенсива?
— Я иногда не понимал, как покормить человека перед игрой, если она, допустим в 08:30 утра. При таких обстоятельствах в 07:30 сбор. Не будешь же ты в пять часов утра человека будить. Вроде выход — поесть правильной еды на ужин, правильные углеводы, сбалансированная клетчатка. Но утром нельзя пропускать окно, надо хотя бы банан какой-то закинуть, чтобы желудок заработал. Второе — я дискуссию начал вести по поводу суши. Что в них плохого? Это рис и рыба. Но выяснилось, что, если это качественная рыба и рис, это только хорошо. То же самое касается шаурмы, казалось бы. Если нужно съесть что-то быстро, то можно. Если в шаурме правильный набор продуктов, то почему бы и нет? Всё что касается поджарок, курочек с кожей — это лучше исключать футболисту, потому что это холестерин, некачественное масло. От этого организм ничего не получит. Главное — после нагрузок организму нужно как можно раньше начать восстанавливаться. Это основная задача.
— А вы по ходу карьеры, как до и после матчей питались?
— После матчей я заставлял себя есть, этого не любил. Поначалу не было такого, чтобы в раздевалку приносили еду. А в последнее время тенденция такая, что еда стоит в раздевалке прямо после игры. Обязательно — углеводы, жиры, протеины. Чем быстрее ты начнёшь восстановление, тем быстрее восстановишься к следующему нагрузочному дню или игре. Я заставлял себя после матчей есть пиццу, хотя я её и не люблю. Как завершил карьеру, перестал вообще есть это блюдо. Но поскольку пицца лежала после матчей, и была рекомендация, что нужно как можно быстрее закрыть углеводное окно, то ел. Кто-то любит макароны, кто-то курицу. Но смысл в том, что нужно закрывать углеводное окно. В Англии вообще был выбор: после матчей лежали макароны, наггетсы, пицца, протеиновые батончики. Но обязательно надо было поесть. Старался не пропускать приём пищи после игр.
— А до игры?
— Ты сам готовишься. Кто-то любит макароны с варёной курицей, я любил мясо с макаронами. Если вечерняя поздняя игра, то на завтрак себе делал только яичницу или омлет. А на обед мог съесть курицу с макаронами, на полдник — компот с бананом, например, чтобы просто желудок заработал.
«В сборной почему-то постоянно ставили на позицию защитника»
— А в чём отличие нынешних молодых футболистов от игроков вашего поколения?
— Основное — это двор. У нас отсутствовал простой, не было такого, чтобы мы сидели в телефоне по пять часов. Мы набирали во дворе. Не могу сказать, что наше поколение в чём-то хуже или лучше. Но время другое было. Никуда ты сейчас не денешься ни от этих гаджетов, ни от других отвлекающих моментов. В 13-15 лет девчонки уже появляются. Момент? Момент. Второе — наше поколение всё-таки умело терпеть. Cейчас мы излишне заботимся, оберегаем, слюнки вытираем до определённого возраста. Самостоятельного принятия решений, набития шишек у современного поколения в разы меньше. И в итоге это и на поле может отражаться, когда футболист не может терпеть. Надо играть через боль, включать внутренние резервы. Есть ребята, конечно, у которых не так, они готовы терпеть. Но если брать общую температуру по больнице, терпеть стали меньше.
— По Академии «Локомотива» это тоже видно?
— Безусловно.
— А за что-то приходится ругать ребят?
— Я не люблю безразличия. Первое время, когда ребята думали, что наши занятия это так, просто прийти побаловаться. Через три месяца они поняли, что со мной шутки плохи, надо выполнять требования по полной программе. У нас утренние тренировки. В основном начинаются в 08:15 утра. Я встаю в 05:45, завтракаю. А потом еду. Нужно быть здесь пораньше, чтобы расставить всё по полю, всё подготовить, чтобы занятие прошло корректно, правильно, без простоев. И когда первое время некоторые футболисты приходили на тренировки с таким одолжением, сказал им, что так дело не пойдёт. Говорил: «Приехал сюда вам что-то дать. Извольте, работать по полной и слушать мои рекомендации, как профессионального футболиста».
— В 08:15 утра тренировки для каких возрастов?
— Это уже в основном ЮФЛ. Ребята успевают позаниматься с нами, потом уезжают в школу учиться, а дальше у них уже вечерняя командная тренировка. Школа у ребят находится неподалёку.
— Консультируетесь ли как-то по тренировочному процессу с Юрием Палычем Сёминым?
— У меня своя история. Юрий Палыч всё-таки с командами работал. У меня есть и отец, который тоже с ними занимался. Ну и зачем мне лишний раз Юрия Палыча дёргать.
— Какой-то совет от отца — Рината Саяровича Билялетдинова применяли при работе в Академии?
— Мы часто с ним что-то обсуждаем по нашей работе. Основная вещь касается младших возрастов, когда ещё можно что-то лепить по координации, приёму мяча, ловкости. Это надо делать обязательно. Очень много обучался, сейчас немного к этому остыл. Я первое время удивлялся старшим возрастам в плане плохой работы над слабой ногой. Если человек левша, то левша, правша, то правша, другой ноги вообще нет у человека. Ты пытаешься на это воздействовать, но когда у тебя уже координация сложена к 14-15 годам, то такой момент невозможно исправить. По моим наблюдением к этому возрасту моторика уже сформирована.
— Это как мне один из экспертов говорил по поводу Гладышева, что у него одна основная проблема — он левоногий, и его правая значительно слабее.
— Более слабую ногу нужно подтягивать на протяжении всего возраста. Но если уже заложена какая-то координационная проблемная вещь, то это ты уже не исправишь, скажем, в возрасте Гладышева. Ему 22 года, у него моторика уже сложена. Под средний уровень ещё его правую ногу можно как-то спрятать, но не более того.
— У вас то тоже левая нога сильнее, при этом и правая была развитой.
— Потому что в детстве мы правой и левой ногой делали всё. Допустим, у нас сейчас на тренировках есть забавные всякие вещи. Прошу ребят правой ногой попасть в перекладину с линии штрафной. Я собираю их и говорю: «Давайте! ». У меня нет проблем правой ногой попасть в перекладину или на 40 метров ей отдать передачу, или даже пенальти ударить не левой.
— Ну и как левши в целом справляются с этим заданием?
— Пока меня никто не обыграл. Но это один из вариантов таких заданий. Другой — дриблинг правой ногой на скорость, время. А наша проблема состоит в том, что, мол, левша должен играть слева, а правша — справа. Я в Англии играл почти половину карьеры с правой стороны. Не было никаких проблем. Если ты левша и находишься в центре поля, то считается, что ты должен играть левого инсайда. Почему? Ты в центре поля наоборот должен всё время меняться: от правой до левой стороны. При таких обстоятельствах ты больше работаешь двумя ногами, это развивает тебя. А если ты левша и играешь на своей же бровке, привык играть на одной стороне, подавать и бить одной и той же ногой, то правая нога просто выключается и не развивается.
— А была у вас неожиданная позиция по ходу карьеры, на которую вас поставили играть?
— Постоянно. Например, Генрихович (Александр Бородюк — прим.ред.) поставил, когда был исполняющим обязанности главного тренера сборной России, на позицию левого защитника. Мы тогда играли в Испании, итоговый счёт — 0:0. Мы играли в пять защитников, а там у них Хоакин бегал. Я проплевался, было с ним тяжело, но выдержал. Я там набегал прилично, ибо с ним нужно было находиться. Второй раз — меня уже Гус Хиддинк поставил левым защитником против Хорватии. Тоже 0:0 отыграли. А там против меня играл Дарио Срна, который тоже бегает. Думал: «Что же это такое? ». Потом с Польшей меня поставили левым защитником. Меня почему-то туда постоянно ставили.
— То есть, тренеры в вас разглядели потенциал как в левом защитнике?
— Не знаю, что они там разглядели (смеётся). Но суть в том, что в двух матчах со мной как левым защитникам по нулям сыграли, а с Польшей — 2:2. В общем, три ничьи. А моя первая официальная игра в чемпионате за «Локомотив» — меня с «Торпедо» Юрий Палыч поставил в опорную зону. До этого с «Химками» на Кубок тоже играл на этой позиции. А потом я потихоньку наверх начал перемещаться. На других позициях вариантов не было: в одном месте играл Лоськов, в другом — Измайлов. Была огромная конкуренция.
«Батраков выделяется на физическими данными, а головой»
— Вот Батраков прогрессирует. Кто-то может сказать, что весеннюю часть он провёл хуже, чем осеннюю.
— Скажем так, это в плане результативности, статистики.
— Почему у парня в 19 лет получилось такой прогресс показать?
— В хороший период попал в команду, когда идёт нацеленность на молодых своих ребят. Мы видели его игру за молодёжную команду «Локо». Он выделялся головой. Алексей не выделялся физическими данными, ровно, как и сейчас. Батраков не здоровый такой двухметровый атлет. У него голова на своём месте, знает, какую позицию выбрать на футбольном поле, чтобы быть полезным для команды.
— В одном из интервью вы говорили, что выстрелили чуть позже, менее ярко по сравнению с Батраковым. Хотя в одном возрасте примерно начали играть за основу. Может, что-то советуете Алексею в личных советах?
— У него свой пусть, сам свои шишки набьёт. У меня то была немного другая ситуация. Скажем так, мне бы не дали в первый год исполнять пенальти, штрафные, а также угловые подавать, потому что там были мастерюги. Тот же Дмитрий Лоськов, Володя Маминов, Марат Измайлов. Мне никто бы и не дал эти стандарты исполнять. В первый свой сезон я 15-16 матчей сыграл в старте, а в 9 играх на замену вышел. А в плане какой-то конкуренции мне было тяжело. От этого и игровое время падало. Но меня спасало то, что, когда я выходил на замену, забивал гол или другие результативные действия совершал. В Питере в матче с «Зенитом» две голевые отдал, и мы выиграли — 2:0. Но Юрий Палыч всё равно меня дозированно к основе подпускал. Что касается Батракова, то, когда у него много игрового времени, много полезных действий, это окрыляет, делает из Алексея лидера команды. Единственный футболист с таким количеством передач и голов в команде. Он сам такую планку себе задрал. Это очень круто для Батракова, что уже пошёл по большой лестнице вперёд.
— Был ли какой-то разговор с Юрием Палычем, который вам помог на раннем этапе карьеры?
— Не то чтобы разговор. Но меня и других ребят в 2003 году как раз только из дубля подтягивали. Мы жили на базе три месяца и ещё дополнительно занимались с тренером по физической подготовке Марьяну Баррету. В тот период нам Палыч сказал: «Вам надо потерпеть, освоиться, понять, что в основной команде скорости, техническая оснащённость другие. Надо поработать». И поработали. После этих тренировок с основой остался я и Сашка Будаков. Остальные — не потянули. Эти занятия помогли физически и ментально окрепнуть. Первые тренировки с основой — без мяча бегаешь, ничего не успеваешь. А потом видишь, что у тебя получается адаптироваться — в этом очень помогла дополнительная работа. Очень благодарен, что у Юрия Палыча было доверие к нам и уверенность в том, что он делает. И мы в это тоже поверили.
— Был ли по ходу сезона помимо Батракова футболист, на которого вы смотрели и говорили «вау», что это вообще происходит?
— Временами Пиняев. Единственное — ему чуть надо разнообразить игру. И он, кстати, в итоге разнообразил во второй части чемпионата. Он уходит в центр теперь и бьёт, даже забил парочку. Первое пожелание для него, чтобы он продолжал работать над разнообразием игры. Он на взрыве хорош, но его страхуют, и от него очень много получалось холостых вещей. Его не зря очень часто меняли на 60-й минуте, потому что он много делает того, что энергозатратно для его возраста. Сергей зачем-то иногда правую ногу суёт для передачи и внешней выпиливает, вместо того, чтобы левой простреливать. Это было бы гораздо легче и быстрее. В этом ему надо прогрессировать. Но то, что Пиняев нестандартный игрок, это факт. Как Самоха кидает аут — тоже нестандартно, так никто далеко в российском чемпионате не может это делать. Такой компонент же можно использовать при высокой обороне соперника, футболисту просто нужно за спину забежать. Но могу сказать, что в «Локомотиве» много на Баринове держится, он развязывает руки Батракову, Пиняеву. Травма Димы повлияла на результаты команды в весенней части.
— 11 россиян в основе «Локомотива» — это гордость?
— Безусловно. Мне приятно, когда наши футболисты играют, даже если ошибаются. Не то чтобы я против иностранцев, но за наших.
«Пойду учиться на лицензию Pro, как будет возможность»
— А как вы хотите — продолжать развивать детей или в дальнейшем стать тренером какой-нибудь главной команды?
— У меня лицензия категории А, поэтому я сейчас не могу тренировать никакие команды выше определённого уровня. Но тренер должен развиваться, сейчас я нахожусь на этом месте, мне интересно работать. Понимаю, что со временем захочу работать в команде, может быть даже помощником, чтобы посмотреть, как это работает. Не понравится — вернусь обратно на детско-юношеский уровень. А, возможно, попрёт и пойду дальше. Но прекрасно понимаю, что только единицы могут сразу стартануть в нашу элитную лигу и даже в Первую. Там работают тренеры, которые знают эту кухню. У меня такого опыта пока нет, мне его надо где-то набивать.
— То есть, на лицензию Pro пойдёте учится?
— Как будет возможность, да. Но надо сначала отработать год с категорией A, получил корочку только в феврале месяце, а датирована она концом того года. Мы ждали набор в эту группу полтора года, а потом ещё столько же учились. Рассчитывал получить лицензию категорию A года два назад. Но получилось так, как получилось.
— Мне Денис Бояринцев говорил, что для тренировочного процесса немало взял из книг Клоппа, Гвардиолы. У вас есть такое — книги, учебные материалы, на которые вы ориентируетесь?
— У меня есть учебные материалы. Но никто вам там волшебную пилюлю не напишет. Вы возьмёте оттуда три процента. Тренер изнутри работает, а не так, что прочитал книгу, и все начали работать по этой схеме. Это невозможно. Разная ментальность игроков, разная ментальность чемпионатов. По большому счёту на такие книги не надо тратить время. Конечно, если есть какая-то важная информация по тренировочному процессу в учебном пособии, это обязательно надо прочитать. Но вот эти вот футбольные книги Гвардиолы, биография Фергюсона их можно просто почитать на досуге. У меня таких штук пять, мне подарили.
— Какие ключевые проблемы в детско-юношеском российском футболе?
— Я много езжу по регионам, у РФС есть большая программа. Мы видим, что в футбольном союзе пытаются поменять эту историю: проходят обучающие семинары и так далее. Проблема состоит в том, что тренеры не всегда понимают свою работу. Специалист должен быть профессиональным, при этом психологом, находится 24/7 в работе, выстраивать персональную стратегию к каждому ребёнку, а не просто считать, что мне нужно поехать на турнир и выиграть. Вот эта задача — делать так, чтобы каждый ребёнок прогрессировал. У нас, к сожалению, не все понимают, что такое труд детского тренера. Определённые специалисты работают с детьми, как со взрослой командой, в России они как селекционеры: кто у тебя выживет, тот и выживет. А тренерство — это именно обучение. У тебя ребёнок в команде, изволь его обучать, потому что это твоя работа.
Вторая проблема — нехватка квалифицированности при тренировочном процессе. Некоторые не понимают, для чего нужно что-то делать в конкретный момент. Например, в первый день — у тебя разминка, подвижные игры, а потом футбол. Во второй — силовая тренировка с выбеганиями. То есть, порядок в системе разбросан, не получается правильно организовать тренировочный процесс. От этого и результат страдает, и дети неправильно развиваются. Надо понимать, когда и какую давать нагрузку. Вот у нас говорят: «Страна с населением в 140 миллионов. А вы не можете 25 футболистов найти». Любимая фраза. Мы можем, надо просто работать. Есть ситуация с теми же полями, сейчас с этим получше. Но детей много занимается, а, допустим, есть только единственное поле. На одной его половине не может тренироваться команда, которая должна играть на целом. То же самое и с детьми, которые должны работать на большом поле, а в итоге тренируются в каком-то зале. Зачастую бывает так.
— Это происходит в других городах, не в Москве?
— Таким регионы страдают. Вот в Тюмени один манеж, при этом нестандартный — суженный и укороченный для футбола. И в целом зарплаты детского тренера, мягко говоря, не очень. Кто будет вкалывать за 30-40 тысяч рублей? Где искать мотивацию? А так кинул мяч — и пошёл кофе пить.
— А в чём нюансы работы детского тренера?
В детстве надо техникой заниматься, тактику вообще убирать. Тактикой нужно заниматься с 14-15 лет. К этому возрасту пубертатный период уже проходит. При этом когда ребята переходят с формата 8+1 на формат 10+1, ты видишь определённые изменения. Например, игрок в маленьком формате не очень себя проявлял, а чуть расширилось поле — ему легче стало. И он начинает прогрессировать. А бывают ситуации наоборот. После увеличения поля игрок, который был в порядке при 8+1, упирается в стену, не прогрессирует. Также есть футболисты, которые созревают раньше, выделяются, а есть — более поздние. Тут идёт разница в подходе к ним.
— А в плане позиции?
— Считаю, что в детстве позиция вообще не важна. Когда мы ребят к этому привязываем, то они становятся полуфутболистами. Дети должны изучать все позиции. Да, ты можешь разделить их. Например, у ребёнка есть видение поля, и он играет в полузащите, при этом не важно — крайним, центральным. Пускай выступает на всех позициях. Он будет понимать, что у него линия защиты сзади, а нападения — спереди. Также по детскому возрасту ты можешь определить вратаря. Голкипер — это вообще человек, который видит поле под одним углом в силу того, что просто в плоскость смотрит. Что касается обороны, ты можешь в детстве определить линию защиты, и не важно, кто где будет играть — левым, правым, центральным. Меняй фланги. У нас же не меняют это детские тренеры. Левша играет слева, правша справа. В детстве же надо наоборот менять, чтобы игроки развивались. Например, левша может уйти в центр и как шлепнуть по воротам, а не так, что от правши будут только требовать прохода по флангу и подачи с рабочей ноги. Не надо в детстве привязывать игроков к конкретной позиции. Например, один матч футболист может сыграть опорника, а другой — чуть выше расположиться. Так правильно делать. А позицию футболиста надо определять где-то в 15-16 лет, когда ты понимаешь его сильные качества, но при этом он уже готов на любой позиции играть.
«В "Эвертоне" были игры, когда я касался за один тайм мяча только 10 раз»
— К вашей футбольной карьере. Вы говорили: «Ливерпуль — просто страшный город, и делать там нечего, по крайней мере, по сравнению с Москвой, да и вообще с любым городом в России». В чем страшный?
— Там есть хорошие богатые обеспеченные районы, парк. Но центр Ливерпуля можно за полчаса обойти, если прям покружить по улицам — максимум за час. Но страшный в том, что в этом городе агрессивная архитектура, серые кирпичные таунхаусы, серая погода, серое небо. Это всё давит. Хотя летом там более-менее.
— А болельщики после поражений не были по отношению к футболистам агрессивными?
— Нет. Они занимались своими делами после матчей. Да, могли поругаться на стадионе. Но после выхода с арены брали автографы, даже если мы проигрывали.
— К работе со специалистами. Тренировочный процесс Дэвида Мойеса и Юрия Сёмина резко отличается?
— Cёмин — тренер более старой формации. Он контролировал все этапы тренировки. Грубо говоря, свисток у него во рту был постоянно. А Мойес многое давал на откуп помощникам, даже половину тренировки. За физическую подготовку отвечал только тренер по физической подготовке. Вот тренер вратарей — это особая профессия. Он ходит с голкиперами обособленно, занимается с ними. Главный тренер просто смотрит, ловит или нет. А Палыч за этим внимательно следил.
— Вы говорили: «Мойес перестроил футбол, который мне вообще не заходил: бегать без мяча и так далее. Так получилось, что я мог уйти в аренду в другую команду в Лондон, в которую перешёл Погребняк».
— Мойес был вынужден это сделать. Сначала игра строилась интересная, выступал Пинар, Артета. Потом Пинар ушёл, Артета получил травму. Появился Феллайни, который много бегает, но он — не комбинационный футболист. Играет за счёт физики — здоровый и высокий. Пришёл Донован из MLS, но он тоже про бежать. В итоге упростился сам футбол: играть стали более вертикально, без промежуточных передач. При чём не важно, против какого соперника мы выходили на поле. Были игры, когда я касался за один тайм мяча только 10 раз, потому что его просто вперёд отправляли. А ты такой под мостом стоишь и думаешь: «Что там? Что происходит вообще? ».
— Тогда возник у вас вариант с «Фулхэмом». Вам стоило уходить в аренду?
— Мне надо было подождать этого момента. «Фулхэм», как помню, к концу января 2012 года хотели выйти с конкретным предложением. А получилось так, что перешёл в «Спартак». Меня попросили не затягивать с ответом по поводу перехода в московский клуб. У меня тогда жена находилась в положении и поехали домой.
— А помимо «Спартака» были тогда варианты из России?
— «Динамо». Но там был разговор в конце 2011 года. Но в 2012 году у бело-голубых пошла какая-то пертурбация, и вариант закрылся.
«Невыход на ЧМ-2010 связан с переоценкой первой игры со Словенией»
— Какой свой гол считаете лучшим за карьеру?
— Памятные голы помню. Например, чемпионский гол «Шиннику» в 2004 году, первый мяч за сборную в Израиле. Не беру эти два мяча Словении, потому что ещё остался отпечаток от невыхода на ЧМ-2010, осадочек не растворился. Это ужас.
— А что тогда произошло в Мариборе? Много времени прошло, можно проанализировать.
— Не ожидали такого напора от них. На домашнем стадионе словенцы сразу насели на нас. После первой игры должно было быть 5:0. Вот Печник на последних минутах…. При этом у них был ещё момент. После Марибора я подумал: «Лучше бы в Москве сравняли, и был бы счёт 2:2». После игры в Москве мы себя достаточно вальяжно чувствовали, так как превосходили словенцев во всём. Думали: сыграли 2:1, ну и ладно, на выезде Словению тоже хлопнем.
— То есть, тут сыграла свою роль недооценка?
— Это переоценка первой игры. Думали, что один свой мы забьём в Мариборе.
— Та сборная даже виделась сильнее, чем даже на бронзовый Евро-2008.
— Мы были гораздо больше сыграны. Вот даже Словения поехал на тот ЧМ, мы бы из этой группы легко вышли. А дальше уже, как фишка легла бы…На эмоциях можно и дальше пройти. Мне вот вчера прислали видео с нашего первого матча с испанцами на Евро-2008, 10 июня — наша первая игра.
— Вы говорили, что главный матч для сборной России на том Евро был со шведами.
— Да. Мы просто разложили шведов. Это наш лучший матч на этом Евро. Когда наша сборная вышла из группы, поняли, что такого никогда не было, и уже просто играли на расслабоне.
— Какая самая запоминающая установка Хиддинка?
— Да сейчас уже не вспомню. Гус особо не накачивал народ. Бородюк и Корнеев всегда в этом тоже участвовали, Хиддинк после своей речи всегда давал слово свои помощникам. Он был не любитель длинных пафосных речей. Он знал, что мы сами понимаем, что делать на поле. После неудачных игр или в перерыве мог немного покричать. Но это у него происходила просто вспышка, дальше он переходил на спокойный тон. Да, он мог индивидуально куда-то вызвать. Я два раз был на персональном разборе своей игры. После той же Голландии, вышел на замену, отыграл 60 минут вместе с овертаймом. Мы с ним, его помощниками сидели и смотрели мою игру. Спрашивал: «Почему ты так тут это сделал? Почему сюда пас не отдал? Почему не добежал? ». Также подмечал и хорошие моменты в моей игре. Разбор был прямо на следующий день после четвертьфинала.
— Испанию в полуфинале тогда было вообще реально обыграть?
— Мы после первого матча в группе с ними в принципе всё поняли (смеётся). Видели, как испанцы сыграли с Италией — по пенальти выиграли. Но тогда итальянцы заперлись на своей половине поля, будущий победитель Евро контролировал мяч. По прошествии времени думал: «А что мы то не заперлись в полуфинале? ». Заперлись бы, спокойно бы катали, может быть и какой-то гол бы забили, до пенальти дотянули бы. А в финале с Германией можно было бы пободаться на эмоциях.
«В Питере одна команда, где им набрать конкуренцию»
— В чемпионской гонке переживали за кого-то?
— За «Краснодар». Им просто уже надо было вымучать это чемпионство. Краснодарцы долго к этому шли. Галицкий столько пота и труда вложил в регион, Академию, стадион. Понятно, что у «Краснодара» ограниченный футбольный ресурс: можно даже по вариантам замен посмотреть, состав без излишеств по сравнению с конкурентами.
— При этом за «Краснодар» играют в отличие от «Зенита» собственные воспитанники.
— «Краснодар» получил небольшой выхлоп от Академии.
— То, что в «Зените» творится с легионерами это пагубно влияет на российский футбол?
— Не знаю. Это, наверное, идёт от установок. «Зенит» по сути одна команда на весь город, много детей занимаются в их школе. Но слышал такую версию: как их воспитанники, мол, могут потянуть борьбу за чемпионство, если не тянут уровень Первой и Второй лиги? Наверное, в «Зените» как-то хотят обстукивать футболистов, но у питерцев не получается.
— Но у «Локомотива» и даже того же «Краснодара» то получается.
— У нас другая история. Москва — конкурентный город в плане футбольных соревнований. В Питере одна команда, где им набрать эту конкуренцию? Да, с мужиками из основы, но к ним то нужно ещё игроков подвести. Если ты подводишь футболистов через ЮФЛ, где каждый год ребята играют со своими сверстниками, с теми же, допустим, выступают в молодёжном чемпионате. А потом попадают в основу. У питерцев же мало собственных воспитанников пробиваются. Это проблема, которую «Зенит» должен решать.
