Это прозвучало не как уход, а скорее как тихое отступление. Быть может, именно так выглядит последний танец игрока, который большую часть своей карьеры воевал — с внешним миром и с внутренними демонами.
Балотелли, которому скоро исполнится 35, когда-то считался одной из самых ярких и противоречивых фигур в мировом футболе. В то же время многие воспринимали его как неуправляемого хулигана, который так и не реализовал и половины своего потенциала.
Конец для Супер-Марио?
Нападающий, наделенный невероятной физикой, утонченной грацией и врожденным голевым чутьем. Претендент на «Золотой мяч» в эпоху, когда Криштиану Роналду и Лионель Месси были на пике.
Сын беженцев, которого провозглашали символом новой, более разнообразной Италии — несмотря на то, что значительная часть страны так и не приняла его. Мальчишка с озорной искрой в глазах, которого в 2013 году журнал Time включил в список 100 самых влиятельных людей года наряду с Бараком Обамой, Jay-Z, Стивеном Спилбергом и Бейонсе.
На тот момент Марио Балотелли был 22-летним форвардом с колоссальным потенциалом, выступавшим за «Манчестер Сити» и сборную Италии. Гроза тренеров и — в лучшие годы — защитников. Автор первого по-настоящему вирусного футбольного мема и человек, никогда не молчавший, когда дело касалось расизма.
Решение развернуться спиной к Европе пришло после неудачного этапа на родине — в «Дженоа». В сезоне 2024/25 Балотелли провел шесть матчей и не забил ни одного мяча. Причину своей безрезультативности он объяснил просто: «Виейра завидует».
Да-да, тот самый Патрик Виейра, с которым у Марио возник очередной конфликт. И вновь всплыл тот же вопрос, который преследует его уже почти два десятилетия: он — свободолюбивый бунтарь с добрыми глазами и мрачным взглядом? Борец с несправедливостью, гений, которого просто не поняли? Или все-таки неисправимый балагур, которому не хватило дисциплины и зрелости? Может быть, пришло время признать собственную вину?
Лабиринт противоречий
Грань между бунтарем и балбесом для многих размыта. А с возрастом, когда результаты на поле становятся все скромнее, все меньше людей готовы видеть в Балотелли ту самую уникальность, благодаря которой он однажды оказался на обложке Time.
История Марио — это сплошной лабиринт противоречий. Форвард, способный ласково укротить мяч и в следующую секунду с силой вогнать его в «девятку», будто разрушая сетку. Мальчишка с озорством в голове, который не улыбался даже после голов, достойных музейных залов. Человек, ставший символом борьбы с расизмом — и одновременно бросавший дротики в молодых игроков.
Сын иммигрантов из Африки, ставший героем для всей Италии — и все равно слышавший обезьяньи выкрики с трибун от собственных болельщиков. Ребенок, перенесший несколько операций на кишечнике и отданный по рекомендации властей в приемную семью Балотелли, но при этом продолжавший видеться с биологическими родителями — семейство Барвуа — по выходным.
И все же: чувство брошенности никогда не отпускало его. Это и есть главный мотив всей жизни Марио Балотелли. Он — против всех. И снова тот же вопрос: Почему всегда я?
Та ночь, когда Балотелли стал мемом
В спорте бывают моменты, которые выходят за рамки результата. Игроки становятся символами, культурными иконами, значимыми далеко за пределами самой игры. 28 июня 2012 года — один из таких вечеров. И он принадлежал Марио Балотелли.
В полуфинале чемпионата Европы в Варшаве сборная Италии встречалась с Германией — безоговорочным фаворитом турнира. Немцы шли без поражений, играли доминирующе и представляли собой то самое «золотое поколение», которое спустя два года станет чемпионом мира.
Италия же опиралась на почти вечно молодого Джанлуиджи Буффона, «короля стиля» Андреа Пирло и непредсказуемого Марио Балотелли, которому тогда было всего 21 год. В том матче Марио выдал выступление, сочетающее в себе хладнокровную эффективность и завораживающую красоту. Это был его вечер посвящения — игра, сделавшая его взрослым на глазах у всей Европы.
На 20-й минуте Антонио Кассано — еще один гениальный безумец итальянского футбола — сместился к углу штрафной, обыграл двух защитников и навесил в центр. Там Балотелли оторвался от опеки, выпрыгнул мощно и пробил головой так, что мяч влетел в ворота без шансов для вратаря. Но именно второй гол сделал его по-настоящему всемирно известным. Тот самый, что навсегда увековечил его в видеомемах.
36-я минута. Риккардо Монтоливо отправляет длинный верховой пас с половины поля прямо на ход Балотелли. Тот мягко останавливает мяч и рвется вперед в одиночный спринт. Филипп Лам бежит за ним, но без шансов — Марио вырывается вперед и бьет так мощно и точно, что мяч с грохотом влетает под перекладину. Мануэль Нойер, возможно, лучший вратарь мира в тот момент, даже не шелохнулся.
Однако не сам гол, а то, что произошло спустя несколько секунд, стало историей. Балотелли срывает с себя футболку, замирает на месте и напрягает каждый мускул верхней части тела. Лицо — каменное, в нем ни радости, ни восторга. Только жесткая, почти грозная концентрация.
Этот образ сравнивали с Невероятным Халком. Позже Марио объяснил: он хотел показать освобождение, разрыв цепей, символическую победу над рабством. Бунтарь снова послал миру месседж.
Time Magazine писало о том моменте: «Он как будто говорил: "Вот она, моя черная итальянская кожа". Итальянский герой — черный, гордый, призывающий всю страну принять его… и вместе с ним — новое понимание того, что значит быть итальянцем».
Вся сущность Балотелли — в одном моменте
В тот самый миг Марио Балотелли стал экраном для глобальной проекции. Его поза превратилась в первый по-настоящему всемирный футбольный мем. Балотелли в образе Халка. Балотелли-балерина. Балотелли на Луне. Балотелли на «Титанике». Балотелли-строитель. «Balo everywhere» — Балотелли везде.
Он перестал быть просто звездой футбола и стал настоящим явлением поп-культуры. Один жест, один момент — и в нем словно слились все противоречивые стороны его натуры.
Без великолепия гола, предшествовавшего празднованию, все это не имело бы смысла. Только такой шедевр мог оправдать столь вызывающую реакцию. Этот эпизод оброс политическими смыслами — сознательным или бессознательным вызовом расизму, которому Балотелли подвергался всю жизнь.
Конечно, в этом было и что-то провокационное: соперники наверняка почувствовали себя униженными — сначала ударом, а затем позой. Глобальное событие тут же растворилось в культуре мемов, которая выхватила этот сложный, многослойный жест, оголила его, лишила глубины и превратила в удобный объект для шуток. В этом моменте слились воедино гений, бунтарь, хулиган и икона.
Это был пик карьеры Балотелли. Но когда игрок достигает вершины в 21 год, чтобы не покатиться вниз, ему нужно работать неустанно, день за днем. Балотелли же не был готов к этой работе.
Почему всегда я?
От супергероя до посмешища — грань для Марио Балотелли всегда была тонкой. Если вечер в Варшаве стал ослепительной вершиной его карьеры, то были и моменты, ставшие настоящим унижением. Поступки, рожденные детской шалостью, опасной безрассудностью и откровенной провокацией.
Сначала был эпизод с дротиками — в марте 2011 года Балотелли из скуки швырял дартс в игроков молодежной команды. Спустя чуть больше полугода он устроил фейерверк в собственной ванной — всего за 36 часов до дерби с «Манчестер Юнайтед». Ущерб составил 400 тысяч фунтов. Но словно ничего не случилось: в той игре он забил два мяча, а «Сити» разгромил соперника на «Олд Траффорд»— 6:1. Матч, ставший легендой.
Еще раньше, вскоре после приезда в Англию, он разбил свой Audi R8 по дороге на тренировку. А когда полицейские спросили, почему у него с собой 5000 фунтов наличными, он спокойно ответил: «Потому что я богат». Болельщики «Сити» обожали его за эти выходки и даже сочинили про него кричалку — в честь своего любимого бунтаря.
Но наряду с детскими шалостями была и пугающая недисциплинированность на поле. Красные карточки он собирал, как наклейки Panini. Удар в стиле кунг-фу по груди защитника киевского «Динамо» Горана Попова, намеренное попадание локтем по голове полузащитника «Тоттенхэма» Скотта Паркера — это лишь самые яркие эпизоды. А еще — постоянные конфликты на тренировках, даже с наставником и, казалось бы, покровителем Роберто Манчини.
Но в эпицентре этой безумной эпохи — момент, ставший столь же знаковым, как и поза Халка. Надпись на футболке: Why always me? — «Почему всегда я? ». После первого гола в той самой игре против «Юнайтед» Марио приподнял майку и показал миру три простых слова. Многие восприняли это как жест высокомерия. Но правда оказалась сложнее. Позже Балотелли признался: «Это было послание всем, кто говорит обо мне плохо, не зная меня. Я просто хотел спросить: Почему всегда я? ».
Это был не акт гордости, а крик о помощи. Именно в этом моменте раскрылось главное: токсичная, но взаимная связь между скандалами Балотелли и его всемирной славой. Его выходки не были побочным эффектом — они были двигателем всей карьеры.
Его слава, подпитанная медийным ажиотажем, на самом деле отражала внутренние проблемы, от которых он убегал в новые, все более странные поступки. Балотелли был и автором, и жертвой собственной легенды.
И потому вопрос: Почему всегда я? — вовсе не риторика. Это экзистенция.
Раны, которые не заживают
Чтобы понять поведение Марио Балотелли, нужно знать историю его детства. Его выходки, дерзость, конфликты с авторитетами — все это, скорее всего, лишь внешние симптомы глубоких ран, которые так и не затянулись. Его жизнь начиналась не с радости, а с боли и расставания.
Марио родился в 1990 году в Палермо, в семье иммигрантов из Ганы. В младенчестве он страдал от тяжелого заболевания кишечника и перенес несколько операций в течение первого года жизни. Когда ему не было и трех лет, его биологические родители, жившие в условиях крайней бедности, отдали его под опеку приемной семье — Балотелли из Брешии. Этот разрыв он так и не смог пережить.
«Говорят, что чувство брошенности — это рана, которая не заживает», — рассказывал он в интервью еще в 2008 году. — «А я говорю: ребенок, которого бросили, никогда этого не забывает». Ощущение, что его бросили родные, стало личной трагедией, определившей всю его дальнейшую жизнь.
Да, в мире футбола много игроков с тяжелым прошлым, но далеко не каждый становится таким сложным, противоречивым и проблемным, как Балотелли. В его случае личная драма усугублялась еще и несправедливостью со стороны государства. Несмотря на то, что он родился и вырос в Италии, подать документы на гражданство он смог только в 18 лет. Даже спустя годы он воспринимает это как вопиющую несправедливость, о чем снова напомнил в недавнем интервью Rai.
Чувство, что с ним обращаются нечестно, стало еще одной сквозной темой его биографии. В некоторых случаях оно действительно имело основания — как, например, в ситуации с гражданством или постоянными проявлениями расизма. Но бывало и так, что это ощущение служило удобным оправданием собственных ошибок.
Именно на этом фундаменте — боли, брошенности и ощущения несправедливости — вырос защитный механизм, который однажды на портале SPOX назвали «оборонительной броней высокомерия».
«Черных итальянцев не бывает»
Если личные демоны Балотелли — одна сторона его истории, то борьба с расизмом в Италии — другая. Здесь Марио становится невольным бунтарем, символом болезненной трансформации целой нации.
Он не стремился к этой роли, но цвет кожи и слава возложили ее на него. Расизм, с которым он столкнулся в Италии, не был скрытым. Он был жестоким, открытым и, на протяжении долгого времени, повсеместным. Кричалки «Черных итальянцев не существует» звучали на трибунах в начале его карьеры, превращаясь в жестокую мантру, отрицающую его право быть частью страны, где он родился.
Болельщики бросали в него бананы, издавали обезьяньи звуки всякий раз, когда он касался мяча. Даже играя за национальную команду, он чувствовал отторжение. «Расизм, — говорил он однажды, — начался тогда, когда я начал играть в футбол».
Перед Евро-2012 крупнейшая спортивная газета Италии Gazzetta dello Sport опубликовала карикатуру, изображавшую Балотелли в образе Кинг-Конга на фоне Биг-Бена. Откровенно расистское изображение вызвало ярость у Марио. После волны возмущения издание принесло извинения, но крайне формальные: мол, «это был не лучший продукт» их художника.
Так Балотелли стал лицом «Поколения Балотелли» — детей иммигрантов, рожденных в Италии, которые борются за признание и чувство принадлежности. Его реакции на ненависть были импульсивными, но при этом мощными по воздействию. В 2019 году, в составе «Брешии», во время матча в Вероне, услышав расистские выкрики, он с яростью пнул мяч на трибуны и попытался покинуть поле. Остаться его уговорили партнеры и даже соперники.
Этот акт открытого сопротивления вынудил Италию вступить в дискуссию, которой многие хотели избежать. Вдруг он стал, как написала Corriere della Sera, «лицом кампании против расизма». Его история обнажила горькую правду, знакомую многим чернокожим людям в преимущественно белых обществах, не только в Италии.
Балотелли чувствовал, что его идентичность как итальянца — условна, это награда, которую дают только в моменты триумфа, которые он должен был создавать сам. Когда он, как в матче с Германией в 2012-м, становился национальным героем, он был «Супер-Марио». Он был «одним из нас». Но как только успех уходил, когда он проваливался на клубном уровне или просто совершал очередную глупость, он снова превращался в «ребенка-беженца, которому здесь не место».
И поэтому Балотелли сражался на поле не только за победы. Он сражался за базовое право — право принадлежать.
Улыбка сквозь прошлое
В итоге от него остался образ человека, который мог стать кем угодно — но так и не стал тем, кем обещал быть его талант. «Я считаю себя гением, но не бунтарем. У меня есть моя жизнь, мой мир. Я делаю то, что хочу, не мешая другим», — говорил как-то Марио Балотелли.
Но это самоощущение резко контрастирует с реальностью карьеры, которая после того волшебного вечера в Варшаве в 2012-м превратилась скорее в хронику нереализованного потенциала.
Если судить по тем стандартам, которые задавал его талант, то его путь — это резюме несбывшихся надежд. После Евро-2012 были «Милан», «Ливерпуль», «Ницца», «Марсель» и дальнейшее странствие по менее статусным клубам. Все это сопровождалось краткими всплесками успеха и долгими, чаще всего — самыми же им спровоцированными, падениями.
Теперь он хочет в Америку. Исправился? Вряд ли. Но, похоже, злость внутри больше не кипит так яростно. «Я мог сделать больше, но я счастлив», — признался он в интервью Rai. Смирился ли Балотелли с собой и с миром? Может ли человек, вся карьера которого — это шум, гнев и редкие вспышки гениальности, по-настоящему обрести покой? Ответ остается открытым. Но, судя по широкой улыбке во время его последнего появления на итальянском телевидении, он хотя бы выглядит довольным.
